Ведь когда начал он отвоевывать древние новгородские земли на берегах Невы, чьи паруса на море белели? Шведские. Было тогда у шведов 38 линейных кораблей, 10 фрегатов, в любой момент могли они поставить пушки на палубы еще девяноста купеческих кораблей.

У русских же — ни суденышка. Ни в Неве, ни на Балтике.

Как же море без кораблей отвоевывать?

Появились верфи на Свири и на Сяси. Начали первые боевые корабли строить. Вроде бы недалеко от Санкт-Петербурга, да была между ними и северной столицей серьезная преграда: бурное, своенравное Ладожское озеро. Осенью 1704 года пошли через него около пятидесяти кораблей, построенных в устье речки Сяси, — попали в сильный шторм. 6 дней лютовал ветер, вздымались свинцовые волны, трепали эскадру. Много кораблей на дне Ладоги осталось. Не все дошли…

И стало ясно: здесь корабли надо строить, прямо на Неве!

Место на левом берегу выбрали. Наискосок от Петропавловской крепости. В рукописной книге за 1500 год есть запись, что стояла на этом месте деревня Гавгуева. Было в ней «два двора, душ мужеского пола, людей тяглых 2… сена косили 20 копен, а хлеба сеяли 6 коробей».

Чертеж Адмиралтейскому дому сам царь начертил. Собственноручно. Написал на нем: «Сей верфь делать государственными работниками или подрядом как лучше и строить по сему…».

На чертеже видны были разные сооружения, главные из которых объединялись в одно здание, образуя огромную букву «П», обращенную своим подножием к Неве.

Застучали топоры плотников, задымили кузницы — стройка началась. Внутри буквы «П» прорыли к реке канал, на берегу Невы соорудили эллинги и стапеля. Для больших кораблей — «длиной от 60 до 70 футов», для малых — «от 20 до 50 футов». В восточном крыле разместился канатный сарай, в западном — мачтовые, парусные да конопатные мастерские. На площадке расположились кузницы, сараи, склады.

Шведы были еще близко. В любой день можно было ожидать их нападения с моря. Посему Адмиралтейский дом тоже решено было превратить в крепость, и уже 15 ноября 1705 года губернатору города А. Д. Меншикову поступил рапорт: «При Санкт-Питер-бурге на Адмиралтейском дворе… крепость строением своим совершилась и ворота подъемные и шпиц и по бастионам по всем пушки поставлены и рогатками обнесены».

Вокруг Адмиралтейства поднялся земляной вал. Его, в свою очередь, окружили заполненные водой рвы с подъемными мостами. Согласно требованиям военной инженерии, перед крепостью распростерся гласис — обширное, ничем не застроенное, лишенное деревьев и кустов пространство. На 300 метров раскинулся он в стороны, а на юг до речки Мьи протянулся. До нынешней Мойки. Ныне на месте этого гласиса две площади раскинулись: Дворцовая и площадь Декабристов, сад перед Адмиралтейством, многие дома стоят.

От канала, окружившего крепость, в 1717 году новый канал провели: вдоль нынешнего бульвара Профсоюзов. Связал он верфь с портовыми складами Новой Голландии. Вдоль канала расположились Галерная слобода и канатные заводы. Вокруг Адмиралтейства раскинули свои дома Морские слободы. Память о них долго хранилась в названиях Большой и Малой Морских улиц (ныне улицы Герцена и Гоголя).

Первый корабль сошел со стапелей Адмиралтейства 29 апреля 1706 года. Был это мелкосидящий бомбардирский прам, предназначенный для обстрела вражеских крепостей. Следом сошли на воду небольшая яхта «Надежда» и быстроходная шнява «Лизет». Крупные корабли начали строить уже после Полтавской победы, после взятия Выборга.

6 декабря 1709 года Петр I собственноручно заложил на Адмиралтейской верфи 54-пушечную «Полтаву». В следующем году волны Невы встретили 50-пушечный «Выборг».

При взятии города Выборга русскими войсками было захвачено 50 вражеских знамен. 4 года спустя русские галеры не только разгромили шведский флот у мыса Гангут, но и захватили в плен немало шведских шхерботов и фрегатов. Количество трофейных знамен росло. Их стали привозить в Адмиралтейство и помещать в специальном Флаговом зале.

Адмиралтейство все больше становилось не только местом, где строились корабли. В его стенах разместилась и Адмиралтейств-коллегия, ведавшая всеми делами флота. Год за годом расширялись и перестраивались корпуса здания. Для постройки новых приглашались иностранные архитекторы. Из Голландии был приглашен Ван-Эвитен, но «за шумством отставлен». Его сменил итальянец Гаэтано Киавери, но тоже был «отрешон». Пытались привлечь к работе Доменико Трезини — тоже не получилось. Слишком уж был он занят другими постройками в городе. И тогда Адмиралтейств-коллегия 30 октября 1727 года принимает решение поручить строительство архитектору из числа «ныне прибывших из чужестранных государств, обучавшихся архитектурному делу российской нации».

Выбор пал на Ивана Коробова. 16-летним юношей был он по приказу царя отправлен за границу для «обучения художествам». Вернувшись, привез отзыв голландского агента Петра I фон дер Бурга, в коем было сказано, что Коробов с товарищами своими Устиновым, Мордвиновым и Башмаковым «в Антверпене и в других местах здесь, в Голландии, учился гражданской архитектуре, также делать слузы (шлюзы. — Авт.), сады заводить, и как здесь под фондаменты свои бьют, которые свое дело изрядно знают и в России служить могут».

Где-то в ту пору и встретились они впервые: Иван Кузьмич Коробов и золотой кораблик Адмиралтейства.

Если вы помните, еще в рапорте губернатору Меншикову, что послан был в 1705 году, отмечался уже некий «шпиц». Судя по всему, он не был достроен до конца, ибо в мае 1719 года Адмиралтейств-коллегия приглашает «шпицных и кровельных дел мастера» Германа ван Болеса (строителя шпиля Петропавловской крепости) и велит ему «шпиц адмиралтейский достроить всякою столярною и плотничною работою и укрепить его своими мастеровыми людьми и на оном шпице поставить яблоко и корабль…».

Шпиль обивают железом, башенка украшается деревянными колоннами с резными капителями, кронштейнами и четырьмя орлами резной работы.

Вот когда впервые взлетел на шпиль золотой кораблик!..

К моменту приглашения Ивана Коробова башня да и шпиль значительно пообветшали. Коробов не только заменил старый шпиль на новый — он его сделал более тонким и высоким, 72-метровым!

Не только шпиль, не только башню — все Адмиралтейство перестроил Иван Коробов. Мазанковые сооружения заменил каменными зданиями. Словно по линеечке вытянулся длинный корпус нового здания. В самом центре его появилась арка с двумя окнами по бокам. Над нею встала уступами башня. Над первым уступом архитектор соорудил террасу, окруженную балюстрадой. Башню покрыл куполом с часами на все четыре стороны. На куполе уже поместил восьмигранный барабан. С него-то, суживаясь постепенно, и взметнулась вверх прославленная позже многими поэтами Адмиралтейская игла.

Сверкал на острие «иглы» золотой кораблик. Плыли над ним облака, плыли годы. Облака были друг на друга похожими, годы —